– Пусть лучше кружится, чем болит.

– Верно. – Он взял ее за руку и прикрыл глаза. – С кем это ты там беседовала?

– С этим глупцом, с Чандаленом. Он сторожит дом духов. Боится, что мы принесем племени еще несчастье.

– Возможно, он не так уж глуп. Похоже, эта тварь явилась сюда именно за нами. Как ты ее называла?

– Скрийлинг.

– А что такое скрийлинг?

– Не знаю точно. Насколько мне известно, их никто в наше время не видел, но я слышала описание. Предполагается, что они из подземного мира.

Ричард перестал жевать и уставился на нее широко открытыми глазами.

– Из подземного? А что ты еще о них знаешь?

– Да почти ничего. – Она вдруг нахмурилась. – Скажи, ты когда-нибудь видел Зедда пьяным?

– Зедда? Ни разу. Он не любитель выпить, только поесть. Говорит, что выпивка омрачает разум, а важнее его ничего нет. – Ричард улыбнулся. – Еще он говорит, что чем меньше у человека мозгов, тем больше он пьет.

– Я просто хотела сказать, что пьяный волшебник – довольно неприятное зрелище. Однажды, еще в детстве, я сидела в Хранилище и просматривала словари. Там уйма всяческих словарей. Одним словом, я занималась, а рядом четверо волшебников изучали книгу пророчеств – я такой еще никогда не видела. Они склонились над ней и о чем-то горячо спорили. Готова поклясться, они были напуганы. В то время мне было куда интереснее наблюдать за волшебниками, чем заниматься зубрежкой. Так вот, я смотрела на них, и вдруг все четверо разом побелели как снег, вскочили будто ужаленные, а книга захлопнулась с таким треском, что я аж подпрыгнула. Потом один из них ушел и вернулся с бутылкой. В полном молчании они достали кружки и начали пить – и пили до тех пор, пока бутылка не опустела. Тогда они стали пьяны и счастливы. Они громко смеялись и пели. Мне это казалось очень интересным, ведь я такого еще не видела. Наконец они заметили, что я смотрю на них, и позвали меня. Не то чтобы мне действительно хотелось пойти к ним, но ведь они были волшебниками, и я всех их хорошо знала. Я поборола страх и подошла. Один посадил меня к себе на колени и спросил, не хочу ли я спеть вместе с ними. Я ответила, что не знаю их песен. Они переглянулись и сказали, что это не беда и они меня научат. И действительно, мы сидели довольно долго, пока я наконец не запомнила одну песню.

– И ты до сих пор ее помнишь?

Кэлен кивнула.

– Ее невозможно забыть. – Она собралась с духом и запела:

– Отвратительная песня, – резюмировал Ричард, не переставая жевать листья.

Кэлен кивнула.

– А ночью мне снились кошмары. Мама пришла ко мне, села на кровать и спросила, что мне снилось. Я спела ей эту песенку, и тогда она легла рядом и оставалась со мной до утра. На следующий день она поговорила с волшебниками. Не знаю, что она им сказала, но с той поры они старались не попадаться ей на глаза. А от меня бежали, как от чумы.

Ричард взял из пакетика очередную порцию листьев и отправил в рот.

– Итак, скрийлингов посылает Владетель? Владетель подземного мира?

– Так поется в песне, и скорее всего это правда. Ни одно существо из нашего мира не сможет хохотать, пронзенное столькими стрелами.

Ричард задумался.

– А что такое «камень, брошенный в пруд»?

Кэлен пожала плечами.

– Ни до, ни после я об этом не слышала.

– Ну хорошо, а синяя молния? Как ты это сделала?

– Это каким-то образом связано с Кон Дар. Когда я почувствовала кровавую ярость в первый раз, произошло то же самое. – Кэлен тяжело вздохнула: эти воспоминания были ей неприятны. – Я тогда думала, что ты погиб. Раньше я ее не чувствовала, но теперь она всегда со мной, так же, как и магия Исповедницы. Это как две оборотные стороны. Рано или поздно я должна была пробудить ее в себе. Может быть, именно об этом предупреждала меня Эди, когда мы были у нее. Но как я это сделала, я не знаю.

– Ты никогда не перестанешь меня удивлять, – улыбнулся Ричард. – Я бы не смог существовать спокойно, зная, что способен призывать молнии.

– Вот и прекрасно, – рассмеялась Кэлен. – Когда какая-нибудь красавица вздумает тебя обольстить, вспомни об этом.

Ричард взял ее за руку.

– Ты моя единственная красавица.

Кэлен пригладила его взлохмаченные волосы.

– Скажи, я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Да, – шепнул он. – Ложись ко мне ближе. Я хочу, чтобы ты была близко-близко. Я боюсь никогда не проснуться и хочу чувствовать тебя рядом.

– Ты проснешься, – с напускной веселостью пообещала Кэлен, доставая второе одеяло. Она легла рядом с Ричардом, положила голову ему на плечо, а руку на грудь и постаралась забыть те слова, которые он только что произнес.

Глава 8

Просыпаясь, она почувствовала рядом тепло его тела. Сквозь щели в стенах пробивались узкие лучи света. Кэлен села, протерла заспанные глаза и посмотрела на Ричарда.

Он лежал на спине, глядя в потолок. Его широкая грудь размеренно поднималась и опускалась. Кэлен улыбалась, всматриваясь в родное лицо. Ричард был так красив, что у нее защемило сердце.

Но внезапно она вздрогнула, осознав, что в этом лице кажется ей таким знакомым. Даркен Рал! Те же совершенные, без малейшего изъяна, черты. Только красота Даркена Рала была застывшей красотой статуи, а лицо Ричарда было немного грубее и оттого казалось живым.

Еще когда ведьма Шота приняла облик матери Ричарда, Кэлен заметила, что глаза и губы Ричард унаследовал от нее. Его лицо было бы точной копией лица Даркена Рала, если бы на него не наложились материнские черты. Но хотя волосы у Ричарда были не светлыми, а темными, а глаза – не голубыми, а серыми, взгляд его оставался таким же, как у Даркена Рала, – хищным и пронизывающим. Кэлен не сомневалась, что в Ричарде течет кровь Ралов, но ведь Даркен Рал из Д’Хары, а Ричард родился в Вестландии. Что же их может связывать? Поразмыслив, Кэлен решила, что это результат пересечения генеалогических ветвей где-то в далеком прошлом.

Ричард по-прежнему лежал, уставившись в потолок. Кэлен легонько потрясла его за плечо.

– Как твоя голова?

– Что? – Ричард резко вскочил и непонимающе огляделся. – Я спал… Что ты сказала?

Кэлен нахмурилась.

– Ты не спал.

– Да нет же, спал, и очень крепко.

Ее кольнуло нехорошее предчувствие.

– У тебя глаза были открыты, я сама видела. – Она не стала говорить о том, что с открытыми глазами спят только волшебники.

– В самом деле? – Ричард протер глаза. – А где эти листья?

– Вот. Все еще болит?

– Да, но уже меньше. – Он отправил в рот несколько листьев и пробежался пальцами по ее волосам. – По крайней мере я могу разговаривать. – Он улыбнулся. – И улыбаться, не опасаясь, что моя голова от улыбки расколется.